Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]
Новгородец снова почувствовал на себе взгляды всей дружины — любопытные, недоумевающие, — и вздохнул. Меньше всего на свете хотел он рассказывать здесь и сейчас, что погнало его прочь из родного города, да еще в самое неподходящее время. Разумеется, в другой обстановке можно было что-нибудь солгать (уж на это в Новгороде — городе торгашей — были мастерами), но сейчас в руке Ратибора была волшебная чаша. Если она умеет распознавать правду, то, должно быть, умеет и ложь. Может, вино станет горьким. Может, просто исчезнет. Может…
Нет, придется рассказывать, как есть…
Ненаш Веселый был кузнецом. Ковал что придется — косы, серпы, ножи, — и ковал хорошо, но не только за это любили его в Новгороде, а и за удаль в кулачном бою. Никогда не брал Ненаш на лед реки ни кистеня, ни дубины, ни свинцовой закладки в кулак — и так никто не мог выстоять против него. Недаром махал кузнец тяжелой кувалдой: когда его огромный кулак опускался на голову незадачливого противника — падал противник и нескоро вставал.
Два лучших бойца было в Новгороде: Ратибор Леший и Ненаш Веселый, купец и кузнец. И так уж получилось, что ни разу не встречались они на льду реки. И не без причины: были они лучшими друзьями. Соберется, к примеру, Ненаш в кабак — непременно и Ратибора с собой зовет. А уж коли Леший выпить собрался — то и подавно без кузнеца не обойтись. Но не только в выпивке были они дружны. Случилось как-то Ненашу с заречными повздорить, и договорились они подстеречь кузнеца в переулочке да поучить уму-разуму. И подстерегли, но только во-первых, кузнец и сам был не промах и просто так не дался, а во-вторых, рядом от того переулочка как раз Ратибор проходил. Завернул он на шум, увидал, что происходит, и озверел. Долго потом два бойца за обидчиками гонялись… И не было бы беды, да вот приключилась, и, как много других бед, пришла она из-за девушки.
Всегда друзья были вместе, и даже когда пришла пора влюбиться — полюбили оба одну и ту же. И то сказать — была красавица дочерью корчемника, и потому чаще всего оба вместе на нее смотрели. До поры до времени даже соперничество не могло погубить дружбу. И Ненаш, и Ратибор вместе ухаживали за девушкой, а чем больше ухаживали — тем больше времени проводили в заведении ее отца. По всей улице про приятелей шутки шутили. И вот однажды, когда оба друга уже изрядно повеселели и начали понемногу терять связность рассудка (кажется, это было после девятой кружки… или после одиннадцатой… а ну его к Ящеру!), кто-то сказал:
— Как дерется Ратибор, мы знаем — знатно дерется, у меня с прошлой масленицы в голове звенит. И Ненаш нам известен — многих побил. А вот кто из них сильнее?
Напротив неизвестного подстрекателя сидел купец-ромей. Недавно он открыл неподалеку свою лавку, но дело у него не пошло, и теперь незадачливый торгаш заливал обиду пивом.
— Вовек нам этого не узнать, — подхватил он, улыбаясь. — Ни в жисть не пойдет Леший против Ненаша. Да и Веселый против Лешего тоже. Боятся они.
Ратибор поднялся из-за стола и подошел к беседующим. На ногах он держался не совсем твердо, но какого пьяного это смущает?
— Эт-то кто б-боится? — зловеще (как ему казалось) осведомился он. — Я н-никого не боюсь!
— И я никого! — поддержал друга кузнец, выпивший меньше, но тоже захмелевший. — С Ратибором мы друзья, не то чтобы что… А ты за напраслину еще ответишь! — и Ненаш икнул, чем сильно испортил впечатление от своих слов.
Ромей грозных слов не испугался.
— Говорить-то мы все горазды, — спокойно сказал он. — А вот не побоитесь друг против друга выйти? Мы бы посмотрели.
— А-а что? — не зря говорят, что пьяному море по колено… а лужа по уши. Сейчас Ратибор не совсем твердо стоял на ногах, а в его буйной головушке хмель шумел Ильмень-озером, но именно теперь он согласился бы выйти на кулачках хоть с самим Перуном. — И в-выйду! А ты, друг, н-не побоишься?
И кузнец тоже согласился на этот трижды никому не нужный бой, схватку между друзьями.
Но хитрому купцу все было мало.
— А поклянитесь! — потребовал он. — Знаю я вас, русичей, вас хлебом не корми, дай только кого обмануть. Особенно купцы хороши — не обманешь, не продашь! Клянитесь вашим Родом!
Если бы приятели были хоть чуточку трезвее, все еще можно было бы исправить, но тогда… сначала один, а потом и другой поклялись Родом, что будут драться между собой в будущую же масленицу.
Наутро, даже проспавшись и опохмелившись, Леший долго не мог вспомнить, что же делал вчера и где был. А когда вспомнил — ужаснулся и побежал к Ненашу советоваться.
Кузнец стоял у наковальни и бездумно тюкал молотом по горячей железяке. Делал он это машинально, но руки действовали сами, и железяка постепенно приобретала очертания большого гвоздя — костыля.
— Дурное дело мы с тобой затеяли, браток, — сказал он, когда Леший вошел в кузню. — И кто нас только за язык тянул? Но теперь уж поздно локти кусать.
— Но что-то же делать надо… А, придумал! Сойдемся, как обещали, только бить будем в полсилы. Если заметят — сами потребуют прекратить поединок. А не заметят — и овцы будут целы, и волки сыты!
— И вправду! — обрадовался Ненаш. — Мы же в том клялись, что сойдемся на кулачках, а не в том, что наповал бить будем! Дело ты говоришь, Ратибор, умная голова! — И на радостях так стукнул молотом мо будущему гвоздю. что разом превратил его в будущий нож.
На том и сошлись. Но когда шел Ратибор из кузни домой — попалась ему навстречу словно бы невзначай его зазноба сердечная. Подошла и шепнула:
— Говорят, Ратиборушка, вы с Ненашем решили на льду сойтись? Попомни мое слово — кто победит, за того замуж пойду. А то никак не могу выбрать: оба вы молодцы хоть куда!
Сказала так, бедром вильнула да и пошла себе дальше. А Леший после того разговора сам не свой в терем вернулся. Все звучало в ушах: «Кто победит, за того замуж пойду»…
Через неделю началась веселая масленица — проводы зимы. Новгородцы пекли по домам блины, круглые и горячие, словно весеннее солнышко.
А когда начались стеночные бои, пришел к Ратибору давешний ромей.
— Клятву свою помнишь? — ухмыляясь, спросил он…
— Как не помнить? — вздохнул Леший. Припомнил он, что еще неделю назад задумал, и нехорошее дело совершил — положил в рукавицу свинцовую закладку. «Дружба дружбой», — думал купеческий сын, — «а сердечные дела каждый сам за себя решает!»
И вот на льду, еще достаточно прочном, собралась толпа. Люди шумели, делали ставки. Посередине толпы было расчищено место, а на нем стояли Ратибор Леший и Ненаш, который сейчас был каким угодно, только не веселым.
